21 июня 1996 года. Часы в дальнем правом углу удивительно раздражающе тикают. Тик-так, тик-так. В этой тесной комнате в одном из темных коридоров Отдела Тайн собрались пятеро. Выделять под это дело зал суда отказались. Кажется, там обсуждаются более важные дела. Один из присутствующих заключенный. Другой – начальник тюрьмы. Признаться, совсем не желающий расставаться с новоприобретенным заключенным. Свежая кровь, ранее еще никогда не вдыхавшая запах Азкабана. Божественный запах отчаяния и одиночества. Губы Пия Тикнесса трогает неприятная улыбка, когда его надсмехающийся взгляд поднимается от свитка пергамента на Люциуса Малфоя. Потрепанного Люциуса Малфоя. Кажется, эти два дня, проведенные в компании дементоров и других заключенных, не пошли на пользу холеному аристократу.
- Мистер Малфой, – певуче произносит начальник тюрьмы, откидываясь на спинку стула и сцепляя пальцы рук перед собой, складывая их в ленивом жесте на животе, повесив локти, - кажется, Вам есть, что сказать, – скепсис явно сквозит в каждом слове мужчины, а взгляд неприятных темных глаз изучает Малфоя как интересную зверушку, вдруг выпущенную их клетки. – Надеюсь, это не касается еды в Азкабане: и не просите, шафрановых булочек в меню не будет, – шутливо пригрозив пальцем, Пий наигранно тяжело вздохнул и вновь подался вперед, уже серьезно смотря в лицо Люциусу Малфою, положив по-прежнему сцепленные руки на стол. Буравящий взгляд едва ли не проделывал в голове Малфоя дыру. – Вас взяли с поличным, мистер Малфой. Что же такого интересного Вы можете нам сообщить?
Тикнесс махнул рукой, указывая на молчащих, слушающих присутствующих: консультант Визенгамота, секретарь и судебный колдомедик. Пять человек. Один из них заключенный Люциус Малфой. Другой – начальник тюрьмы Пий Тикнесс, не далее как вчера утром получивший новую регалию и новую должность: глава департамента магического правопорядка. Смерть Амелии Боунс – бывшей главы – безусловно, очень печальный факт, но разве кого-нибудь огорчают повышения?
Власть пьянит. Эмоциональная черствость, отсутствие сочувствия к людям, мессианский комплекс – все это побочный эффект обретения власти. Пий всегда обладал властью. Своей. Особенной. Начальник тюрьмы Азкабан, конечно, звучит не так броско, как глава департамента магического правопорядка, но, тем не менее, он обожал свою работу. Любил – это совсем другой уровень. Азкабан для Пия как горячо любимый ребенок, а заключенные – как дорогие друзья его ребенка. Немного безумное, маниакальное отношение ко всему, что было связано с Азкабаном. Вотчина, которую Тикнесс сторожил как верный пес и охранял как любящий отец. И потому он совершенно не желал отпускать кого бы то ни было на свободу. А участившиеся побеги, веренице которых положил начало этот гад Сириус Блэк, очень огорчали. Потому добровольно отпускать вознамерившегося навешать им лапшу на уши Люциуса Малфоя он не собирался.
[NIC]Pius Thicknesse[/NIC]
[STA]Опьяненный властью[/STA]
[AVA]http://s4.uploads.ru/Y1NhZ.png[/AVA]

Неприятный день. Весьма неприятный день. Аластор это понимал слишком хорошо. Большую часть своей жизни он потратил на то, чтобы выслеживать преступников, ловить их и передавать в руки закона. Закон же, как правило, оказывался несправедлив и недальновиден. Его глаза были закрыты, а уши заложены многочисленными благодеяниями отдельных спорных личностей. Это не могло не злить, но открытое противостояние не давало никаких результатов. Если министерству надо, то любой, даже самый опасный преступник мог быть помилован ввиду помощи следствию, раскаянию, конечно же самому светлому, и уверениям в своей непричастности. Господин судья, мне угрожали. Они хотели убить мою семью. Я непричастен. Это все плохой, плохой Лорд Волдеморт,  я был под заклятием всевластия. Я ничего не помню. Я вообще оказался там случайно, я там цветочки собирал и бабочек фотографировал. Я не я и палочка не моя. Это все нелепая случайность. Как много таких фраз слышал старый аврор. Оставалось только удивляться тому факту, что темный маг Волдеморт всегда для своих дел выбирал ни в чем не повинных аристократов, крайне ненадежных и безобидных, как группка пигмейских пуфок. Противно. Аластор скривился. В такие минуты в памяти всплывали лица. Много лиц. Муж и жена Лонгботомы, которым так же угрожали, но они почли за честь лишиться рассудка. Братья Пруэтт, Поттеры, которые предпочли смерть совсем молодыми. Да даже Долохов, Лейстрейнджи вызывали большее уважение. Они хотя бы до конца оставались честными своему выбору и своим действиям. Их идеологическая стойкость в полной мере отражала их внутреннюю силу и храбрость. Лицо же, представшее перед ним было противно. Он не обладал ни тем, ни другим. Каждым своим словом, бледный аристократ отрекался от своих действий и отметал от своей задницы.  И ведь пытался провернуть это он не в первый раз. Против него имелись свидетельства половины Ордена и слова мальчика, который своей стойкостью заслужил того, чтобы наконец начали прислушиваться. Кроме того, сам Грозный глаз был там и видел что происходило, а этот слизняк пытался врать ему в лицо.
- Малфой. Громыхнул над комнатой голос Муди – Какой же ты  мерзкий слизняк. Насколько возможно быстро Муди приближался к блондину. – Решил, раз у тебя много денег, то ты сможешь откупиться. В чем тебя обвиняют? Да все в том же, что и несколько лет назад – в пособничестве Волдеморту. Или ты скажешь, что все это ложь и твое присутствие в министерстве ошибка?
Или не ты с шайкой дружков проник в отдел тайн и пытался выкрасть пророчество?  Волшебный глаз сверлил лицо аристократа – А теперь притворяешься психом, опасаясь за свой благородный зад?
Да уж, говорить красиво Муди не хотел, хоть и был чистокровным волшебником. Ему не было нужды притворяться. Да он и не хотел. Ему было что добавить к сказанному, но ведь надо уважать право Люциуса на ответное слово. Казалось в этой комнате говорил только он, остальные как-то притихли, видимо, пока не зная как реагировать

Дела шли из рук вон плохо. Фадж с громким треском полетел с поста министра на должность "мальчика на побегушках", Скримджер был больше озабочен поддержанием видимости порядка во всем магическом мире, а вот Гавэйну приходилось за этот самый порядок отвечать. На допрос предполагаемого Пожирателя смерти Малфоя были приглашены: начальник тюрьмы, свеженазначенный главой отдела Магического правопорядка Тикнесс и независимый эксперт от Визенгамота, а также бывший аврор Муди. Робардс чуть запоздав, с порога определил расстановку сил: первый сидел вольготно расположившись и наблюдал за "избиением младенца", а второй занимался как раз "избиением", но подозреваемый отказывался брать на себя роль младенца, отчего все представление трещало по швам. Люциус Малфой не первый раз представал перед стражами порядка и с завидной регулярностью открещивался от всех возможных подозрений и обвинений, именно поэтому Гавэйн ходатайствовал перед Визенгамотом о привлечении старого вояки к очередному допросу, в надежде с его помощью выбить из Малфоя хоть что-то.
Он не собирался выходить на передний план, оставаясь на допросе лишь для номинального соблюдения процедуры, а потому устроился по правую руку от секретаря, ведущего протокол допроса, в котором как раз появились слова о предъявлении обвинений и соблюдении регламента. Оторвав взгляд от пергамента с пересказом событий до его появления, Гавэйн перевел взгляд на подозреваемого, отметив неважный вид аристократа, но присутствующий здесь же судебный колдомедик не выражал никакого беспокойства, значит все было в пределах нормы.
- Мистер Малфой был задержан на месте преступления? - словно не зная ответа на этот вопрос, Робардс обратился к своему сотруднику и получив от того утвердительный ответ, продолжил интересоваться, изображая полнейшее неведение по данному вопросу: - в тот самый момент, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть напал на Альбуса Дамблдора, а группа людей, называющих себя Пожирателями смерти отбивалась от нескольких студентов Хогвартса? - вновь дождавшись утвердительного ответа на свой вопрос, он задал последний вопрос, но уже обращаясь к Малфою: - Вам есть что добавить, мистер Малфой? - в этот самый момент в протоколе появлялись записи, в которых говорилось о поимке и обезвреживании Пожирателя смерти в атриуме Министерства магии в ночь с 18 на 19 июня, которые потом потребуются на слушании в Визенгамоте до которого Гавэйн был обязан довести Малфоя так или иначе.
[NIC]Gawain Robards[/NIC]
[AVA]http://s8.uploads.ru/d1ohi.jpg[/AVA]

Отредактировано NPC (2016-10-11 16:37:58)