Если бы Ремуса сейчас спросили, что он чувствует, мужчина бы не ответил. Он не имел понятия, что должен чувствовать сейчас, ведь неверие в случившееся никак не желало покидать голову. Дамблдор мёртв. Для всех членов Ордена Феникса это прозвучало приговором. Что им теперь делать? Как реагировать?
Люпин до сих пор хотел, чтобы кто-то подбежал к нему и внезапно крикнул, что всё это была шутка. Жестокий розыгрыш. А на самом деле директор до сих пор жив, и у них есть какой-то план. Любой, лишь бы был. Но нет, так не шутят, и Ремус сам сейчас видел подтверждение того, что случившееся реально. Сложно представить, сколько людей пришли проститься с Альбусом Дамблдором. И кругом Ремус видел одинаковые потерянные и печальные лица, слышал всхлипывания и истории, которые люди рассказывали друг другу. Он слышал, но даже не думал прислушиваться. У него самого была история, история длинною в жизнь, о том, что без Дамблдора Люпин бы сгинул задолго до сегодняшнего дня.
В какой-то момент Люпин не выдержал и отвернулся. Он смотрел в сторону озера, пытаясь сдержать эмоции. Как и всегда. Но было слишком трудно, и Ремус то и дело стискивал зубы и сжимал кулаки, чтобы из него ничего не вырвалось. Только не здесь, не при людях.
После похорон Ремус долго не двигался с места, а другие, даже те, кто знал Люпина, даже не пытались как-то его растормошить. Разве сейчас возможно кого-либо растормошить?
Превратиться в статую не получилось, и Люпин заставил своё тело двигаться в сторону могилы того, кто являлся надеждой на светлое будущее. Да, у них остался Грозный Глаз, и никто не сомневался в его кандидатуре, но боевой дух куда-то испарился. Будто бы само понятие вечного блага вмиг исчезло.
С тяжёлым вздохом Люпин огляделся. Было на удивление тихо, учитывая количество людей. Кто-то желал попрощаться, отдав последнюю дань уважения бывшему теперь директору, а некоторые начинали медленно разбредаться. А Люпин не понимал, что ему следует делать. По идее, он всё ещё шпионил в стае, с другой стороны, вернуться туда сейчас – выдать себя со всеми потрохами.
Недалеко от себя Ремус заметил Минерву МакГонагалл, и ноги сами понесли его к профессору. Конечно, более правильным шагом сейчас был разговор с Грюмом, но это он сможет сделать позже. К МакГонагалл же Ремус вряд ли сможет подойти в ближайшем будущем, к тому же, сейчас ему не нужны наставления Грозного Глаза, он отчаянно нуждался в совете кого-то понимающего и в меру строгого.
Более того, нужно было что-то решать. Ордену теперь необходимо сдвигаться с мёртвой точки и действовать, уже без Дамблдора. Даже минимальные сдвиги будут прогрессом, учитывая то, что они только что окончательно лишились единственного человека, заставляющего Тёмного Лорда вести себя относительно смирно. Теперь тому определённо сорвёт крышу.
- Профессор, - негромко, стараясь не напугать Минерву внезапным появлением со спины, позвал Люпин, и  сам не узнал свой голос. Долгие попытки говорить более хрипло и грубо, да ещё и длительное молчание сегодня сделали своё дело. Голос показался хриплым, чрезмерно простуженным, что заставило Люпина прокашляться. Сейчас он был невероятно рад даже тому, что смог прийти сюда без маскировки, в которой пробыл слишком долго на его взгляд. После смерти Дамблдора маскировка стала выдыхаться, и Ремусу приходилось самостоятельно её поддерживать. Но только не здесь и не сейчас. Тут он мог появиться лишь самим собой.
- Вы не против пройтись немного, профессор МакГонагалл? – предложил Ремус, надеясь, что Минерва не откажется. Где-то  голове, за скорбью и потерянностью, мелькнула весёлая мысль о том, как могла бы отреагировать МакГонагалл на подобное лет двадцать назад? Ученик предлагает преподавателю «прогуляться». На подобное был способен разве что Сириус. Конечно, из чисто юмористических побуждений.
Но сейчас не до юмора или смеха. Мир разваливается по кусочку, и это будет гораздо страшнее и хуже, чем Первая магическая война.

Для грусти нужно время. Необходимы минуты, во время которых ты можешь сесть и подумать о человеке, которого больше нет с нами. Подумать о прошлом, поразмышлять о будущем. Да, для грусти нужно время. Но именно им не располагала профессор МакГонагалл, оказавшаяся слишком глубоко погружённой в обрушившиеся на её плечи заботы. Напуганные Шармбатонцы, обеспокоенные своим будущим Дурмстрангцы, растерянные Хогварцы. Решить, что сказать. Решить, что сделать. Организовать, придумать, договориться, сделать, сделать, сделать... Время, которого не хватало даже на каждодневные обязанности.

Время для грусти выпало лишь тогда, когда Руфус Скримджер на правах исполняющего обязанности Министра Магии выступал с прощальной речью о директоре. Несколько минут, на время которых Минерва смогла остановиться и осознать, что теперь они все сами по себе. Что теперь они одни. Женщина переживала о себе в последнюю очередь: её куда больше волновали студенты бывшие и студенты нынешние. Её волновала судьба школы, которая должна была решиться со дня на день. Кто же возглавит Хогвартс? Она или же...

Прощальные и подбадривающие фразы: скорбящие начинали расходиться. Профессор МакГонагалл, облачённая в чёрную мантию и чёрную остроконечную шляпу, следила за порядком, как и большинство преподавателей, не занятых контролем и руководством студентов. Минерва видела, как профессор Синистра ведёт беседу с Мадам Розмертой. Она заметила удаляющегося Аберфорта, видела печально-напряженного Кингсли и ещё множество растерянных или же мрачных как и погода лиц. Раздавшийся хриплый голос заставил Минерву едва заметно вздрогнуть от неожиданности.

- Мистер Люпин, - профессор кивнула в знак приветствия своему бывшему студенту и бывшему коллеге. - Вы простыли? Если хотите, навестите Мадам Помфри, - тут же озаботившись непривычным голосом Ремуса, посоветовала Минерва. Услышав предложение Люпина, женщина окинула взглядом постепенно пустеющую территорию Хогвартса, задержав на мгновение взгляд на усыпанном цветами белом надгробии. Тяжело вздохнув и встретившись взглядом с Филиусом, который стоял неподалёку от места упокоения директора, профессор МакГонагалл кивнула ему, давая понять, что часть своей нагрузки она перекладывает на данный момент на него. - Да, не откажусь. Прогулка не помешает ни Вам, ни мне, - с тенью улыбки в уголках вечно сурово-поджатых губ ответила наконец-то женщина, начиная неспешно двигаться в сторону Черного озера. - Как Вы, Ремус? - мягко спросила Минерва, внимательно взглянув на мужчину.

Было отчего-то сложно начать разговор. Словно бы грусть, для которой неожиданно нашлось время, лишала слов. Капли дождя лениво отскакивали от полов чёрной шляпы, слезами осыпаясь на истоптанный ногами снег, смешанный с грязью.

- Даже погода скорбит, - невольно произнесла профессор и, вздохнув, остановилась, внимательно взглянув на мистера Люпина. - О чем Вы хотели поговорить со мной, Ремус? - и, будто бы случайно, под аккомпанемент треснувшей ветки рядом с ними появился Грозный Глаз. - Ну что ты, Аластор, - ответила профессор на извинения старого друга, ни на секунду не поверив его невинному виду, будто бы он мимо просто проходил. - Я сама собиралась в скором времени связаться с тобой. Но, думаю, всех нас сейчас волнует один и тот же вопрос, - с печальной полуулыбкой добавила женщина, окидывая взглядом школу.

Грозный глаз переводил взгляд с одного мага на другого. Ну прям как строгий дедушка, заставший своих внуков за шалостями. Надо же как они среагировали, особенно Люпин. С его нервами действительно надо что-то делать. Не хорошо так сдавать, особенно сейчас, когда им всем просто необходимо соединиться, сжать в кулак все силы и давать отпор силам зла. Альбус ушел, веря, что они справятся. Алостор улыбнулся кривой улыбкой и подошел ближе к говорящим. Он был уверен, что его появление некстати. Иначе Римус  обратился бы и к нему, сразу после церемонии. Но вот в чем загвоздка. Мягкий, думающий и эмоциональный Люпин искал встречи с тем, кто поймет его, выслушает все, что у него на сердце, пожалеет. Он хотел разделить горе, разрывающее его пополам. Поэтому он и пришел к Минерве. Ему было не до специфических утешений Муди.  Старый вояка плохой сочувствующий. Он привык горе не делить, а убивать. Давить в себе работой, местью, действиями. Вот и сейчас, он не собирался оплакивать Дамблодора, хотя одному Мерлину известно как много он потерял. Он собирался действовать, чтобы подхватить уроненную им эстафетную палочку. И намерен требовать этого от остальных.
- Благодарю, Минерва, затем, косолапя он прошел до Римуса и приблизился к его плечу головой.
- Отвратительно выглядишь, Люпин, - честно сказал он оборотню  и извлек из складок мантии собственную фляжку. Сунув ее в руки штатного оборотня, он  чуть понизил голос
- выпей, это должно тебя подкрепить. Он конечно не мадам Помфри, но точно знал, что болезнь Римуса лечится таким способом. Он сам терял соратников и дорогих людей и глоток огневиски облегчал боль. Сортаник выглядел так, как ему не повредить пару дней провести в тепле у камина с горячим питанием каждые три часа.
- И раз уж вы оба все равно собирались со мной встретится позже, не вижу причин откладывать эту встречу, обратился маг уже к обоим орденцам.
- Что нам делать? А тоже что и делали до этого. Сражаться против темных сил. Прежде всего, Римус, - грозный глаз кинул на волшебника самый серьезный взгляд – нам надо срочно собрать орден. Нет, не на Гриммо 12. Этот штаб стал не безопасен. Единственный хранитель секрета умер и теперь каждый из нас стал хранителем. То есть шансы быть обнаруженными слишком велики. Тебе  я поручаю заняться поисками нового места для штаба.
Кислый вид друга создавал ощущение, что и сам Алостор только что проглотил лимон. Скривившись от этой иллюзии, Грозный глаз продолжал
-Минерва, Римус, вы оба крайне необходимы ордену сейчас. Не время впадать в апатию. Слышите меня, не время! Умер единственный человек, которого действительно боялся Волдеморт. Сейчас он почувствует безнаказанность. Нам надо приложить все усилия. Чтобы обломать ему крылья эйфории. Минерва, ты в школе. Твоя задача обеспечить безопасность учеников. Надо заручится поддержкой близких по духу учителей. Привлечь призраков, портреты. Сделать все возможное. Школа наша первостепенная задача. Именно на молодые умы будет нацелена деятельность нашего врага, кроме того, Гарри все еще там. Об этом тоже не стоит забывать. Последнее время в школе не безопасно, это лишнее доказательство
Обернувшись к оборотню Алостор постарался улыбнуться.
- Римус, на тебя я рассчитываю еще больше. Кроме того, именно тебя я рассматриваю, как своего естественного приемника. Я уже не молод, к тому же неспокойное время. Случиться может все что угодно. Вся информация, которую я буду получать, если она того стоит, будет поступать к тебе. Планировать что-то мы будем вместе.  Все для того, чтобы в случае если слетит одна моя голова, твоя тут же выросла на месте сруба. Тебе это ясно? Поэтому подотри сопли и возьми себя в руки. Не время ты выбрал, чтобы теряться. Совсем не время.
Алостор был груб. Но не было бы так это был бы не он.
- А теперь немного конкретики. Понимаю, что это не к месту, но возвращаюсь к вопросу Люпина что нам делать. Кроме озвученного мной у нас остались задания, которые выдал Дамблдор еще при жизни и надо их воплощать и далее. Римус, какое задание было дано тебе? Я не Альбус, но кое что могу и могу оказаться полезен тебе, как и тебе Минерва. Наш почивший лидер оставил нас в неведении именно потому, что все планы держал при себе. Он разобщил орден, имено поэтому я пришел к выводу, что нам необходимо держать плны и линии поведения в двух головах, чтобы в случае гибели нового лидера не остаться с вопросом что нам делать.

Отредактировано Alastor Moody (2016-09-03 10:42:27)

Отвратительно ли он выглядел? Безусловно. Люпин и сам понимал, насколько всё плохо, если даже Аластор счёл нужным это подметить. И Ремус уже хотел отозваться чем-то, сродни «Я тоже рад тебя видеть», но в руки ему вручили флягу. Сложно было сказать, чему Люпин удивился больше: тому, что Грозный Глаз отдал ему свою флягу, с которой не расставался, или содержимому этой самой фляги.
Огневиски непривычно обожгло горло. Когда последний раз в его руках был алкоголь? Сложно вспомнить. Но сейчас он помог, слегка притупив эмоции и позволив разуму взять верх. Да, всё было плохо, люди напуганы, а Орден находился в столь подвешенном состоянии, в каком не находился никогда. Но Орден Феникса на то и Орден Феникса, чтобы вновь и вновь возрождаться из пепла, даже тогда, когда это кажется невозможным. Люпин заставил себя собраться. Сейчас, Грозный Глаз совершенно прав, совсем не время раскисать и опускать руки. У них нет на это права. Они нужны Ордену.
Почему-то Ремус почувствовал себя пристыженным за свой вопрос. Щёки начали гореть, хотя была вероятность, что всему виной послужило огневиски. Но всё же, делать им и правда следовало то же, что и всегда. Других вариантов и не было. Поэтому оборотень поспешил вернуть фляжку владельцу, спиваться он будет чуть позже, возможно в его же обществе, но в данный момент ум должен быть трезв. Про штаб Люпин совершенно забыл. На площади Гриммо собираться было опасно, да и про дом Уизли знали слишком многие.
В голову пришла лишь одна идея, и она могла оказаться годной.
- Если срочно, то есть одна идея, - Люпин бросил быстрый взгляд на Хогвартс. Когда-то замок был самым надёжным местом. Теперь здесь стало столь же опасно, как и за его стенами. – После смерти Поттеров я жил в небольшой маггловской деревушке. Дом был заброшен достаточно давно, когда я там обосновался, да и жителей  деревни оставалось не так уж много. Документально дом никогда мне не принадлежал, никто из ныне живущих магов там не был, и даже моего настоящего имени в деревне не знали. Если обнести защитой, это может сгодиться на первое время. Потом можно либо найти что-то другое, либо получше оборудовать этот дом.
Единственное, что нужно было сделать – проверить, стоит ли это строение. Заброшенные дома нещадно разваливаются, будто вместе с ушедшими хозяевами дома покидает жизнь.
Ремус слушал об учениках, о школе, и в сердце неприятно защемило. А ведь тут дети. И им придётся слишком быстро повзрослеть. Жизнь не дала им шанса прожить счастливую юность, а у кого-то даже детства толком не было. А всё почему? Потому что людям никак не живётся спокойно.
Слова о преемственности шокировали. Слишком неожиданно, слишком… Просто слишком. Люпин не думал, что заслужил это. Нет, такие слова могли быть сказаны, например, Кингсли или профессору МакГонагалл, но в свой адрес услышать это было неожиданно. Как ни странно, они придали сил и заставили собраться с мыслями. Попытка спорить была пресечена самим Люпином. Нет, они должны быть уверены в будущем, чтобы Феникс мог снова и снова распахивать крылья. Это напоминало песни о каком-то магловском герое, о котором в своё время рассказывала маленькому тогда Ремусу его мать. Когда героя убивали, другой подхватывал его лук и продолжал сражение. Поэтому герой не мог умереть. Орден тоже не мог умереть. Поэтому Люпин решительно кивнул, давая понять, что в случае чего примет эту эстафету.
- Я… - Ремус вовремя осёкся. Больше всего ему хотелось попросить, чтобы Аластор не говорил о своей смерти. Только не сейчас. При этом Люпин был снова признать правоту аврора – время сейчас такое. Каждый может не дожить до завтра, и это страшно. Но страшна не сама смерть, а полнейшая неизвестность. – Спасибо, - только и мог сказать Ремус, глядя на Грозного глаза с благодарностью.
С прикосновением профессора МакГонагалл Люпин почувствовал некое облегчение. Будто огромный камень, если и не упал с плеч, то стал намного легче, позволяя хотя бы дышать. «Ты не один» - теплом разливалось по телу, придавая уверенности, а упоминание о Тонкс заставило улыбнуться, пусть слабо и немного печально, но совершенно искренне. Теперь он не мог реагировать на Нимфадору как-то иначе.
- Спасибо, - снова тихо повторил Люпин, глубоко вдыхая. Вокруг него даже появились запахи, которые перестали замечаться после новости о смерти директора. Глядя на Аластора и Минерву, Люпин не мог понять, знают ли они о том, что он делал. Ремус точно был уверен, что Нимфадора знала о его работе, но кто ещё был осведомлён? Теперь слова Грозного глаза о разобщённости Ордена стали как никогда понятны. И это нужно было исправлять.
- Я был среди оборотней, - произнёс Люпин так, будто говорил о погоде. Но в последнее время данный факт и правда стал столь привычным, что мог сравниваться с прогнозом погоды на ближайшие дни. Своё задание сам Ремус воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Что ещё он мог сделать? – Сейчас я не знаю, стоит ли мне туда возвращаться, и буду ли я там полезен. Мне кажется, большего я узнать не смогу. Профессор Дамблдор накладывал маскировку, но теперь она полностью выдохлась. Какое-то время я поддерживал её сам, но, размахивая палочкой направо и налево, я быстро себя выдам.
Теперь он вопросительно смотрел на Аластора, ожидая его указаний.