Холодные стены из серого неровного камня, покрытого влагой и солью - это все, что ее сейчас окружает, как и вчера, как будет окружать завтра и каждый день до конца ее бренной жизни, бесполезной в том, что она теперь не может найти их Господина, глупо попавшись аврорам при визите к Лонгботтомам.
" - Эти двое... они явно что-то знали, они что-то сделали с нашим Лордом! Повелитель тогда, расправившись с Поттерами, должен был отправиться ко второму мальчишке, чтобы убить и выполнить пророчество, до того как эти два сопляка смогут научиться ходить на горшок самостоятельно. А потом он пропал... нет, он не мог нас оставить, бросить гнить здесь! Он обязательно вернется и поймет, что самые верные его последователи выбрали это жуткое место и дементоров, вместо лжи и клеветы, подобно этому скользкому хлыщу Люциусу. О, бедная моя Цисси, как жалок и смешон твой муж..." - мысли, в начале связанные между собой, посещали голову некогда красивой женщины, ныне напоминающей скелет, обтянутый кожей. Густые, длинные волосы, были кое-где покрыты пылью и заплетены в косы - остальное же безнадежно спутано в плотные клоки. А ведь когда-то она была великолепна: темноглазая, в меру смуглая, с роскошными смоляными локонами, блистающая на светстких вечерах среди представителей состоятельных чистокровных семей. Хоть они с Руди и учились вместе, но были представлены официально именно на одном из таких приемов, где совет попечителей собирал пожертвования для святого Мунго в честь круглой годовщины с даты его основания.
Беллатрикс оторвала взгляд от пола, останавливаясь на заостренных чертах лица своего мужа - тот сдал так же, как она сама, за все эти годы проведенные в Азкабане. За решеткой их камеры мелькнула черная тень, от которой веяло холодом - первое время это было ужасно, да и сейчас иными словами описать не удавалось, но сейчас реальность воспринималась как через подушку.
Белла медленно, с застывшим выражением интереса на лице, приоткрыв и облизав пересохшие треснувшие губы, подползла к Рудольфусу на расстояние, позволяющее натянуть сковывающие ее цепи до предела. Кандалы звякнули, мужчина открыл глаза, фокусируя взгляд на супруге. Он будто бы спрашивал что ей от него понадобилось и зачем она прервала хоть и тревожный, но сон, пока стражи не пришли к их камере за очередной порцией остатков, что еще теплились в их телах и поддерживали жажду жизни. Она понимала его, каждый спасался от влияния дементоров как мог - уже пару лет у нее не было любимой игрушки, дорогого кузена, благодаря которому женщина набирала все новые и новые эмоции для этих отвратительных существ.
Сириус был ее родной кровью, даже будучи в ее глазах трусом, предателем и беглецом, уже дважды сбежавшим от своей собственной семьи под крыло гррязнокровок и тех, кто марает себя общенем с ними. Беллатрикс обещала себе, даже клялась, что он никогда не умрет своей смертью - она убьет его, но быстро и безболезненно. Она любила его ровно на столько, на сколько ненавидела, как и свою дорогую Меду, с которой выросла под одной крышей. Как и Нарциссу, вынужденную страдать, будучи женой этого белобрысого павлина, но имеющую одно из наибольших сокровищ мира - чистокровного сына, которого, конечно же, воспитает достойным крови своей матери - именно за это ее младшая сестра была достойна прощения.
Последний их с кузеном разговор, хотя, скорее это был ее обычный монолог куда-то в темноту, был слишком похож на все предыдущие. Вцепившись дрожащими пальцами в толстые прутья решетки, женщина тихо смеялась, нараспев повторяя:
"- Си-и-ириу-ус, тебя все предали! Тебя бро-осили и оставили гнить с преступниками, которых ты так ненавидел. Дамблдор не помог тебе, а твой дорогой Джеймс сдох в ногах у нашего господина! Но ты живи, Сириус, я слишком хочу убить тебя самостоятельно," - она могла поклясться, что слышала тогда тихое рычание в отсвет, вовсе не похожее на обычные хрипы из соседней камеры. Все остальное утонуло в ее безумном хохоте, отдающимся от стен раскатистым эхо, с этажа на этаж, пока не затихало где-то через два-три уровня этого каменного гроба. А через несколько часов за прутьями, у которых она сидела и вглядывалась в темень, пробежало нечто четырехлапое, скользнув по ней взглядом - по телу пробежали мурашки. Догадка утонула в очередном приступе безумного хохота, а потом на время забылась - охрану усилили, заключенных допрашивали и она лично навела авроров на мысли о том, что лишь благодаря полученным знаниям от их Господина, ее кузен смог сбежать из этого неприступного места.
- Я чувствую это, Рудольфус, - она повела носом, словно пес, втягивая тонкими ноздрями соленый воздух. Снаружи бушевала стихия, капли залетали сквозь грубо прорубленное в стене окно, маленькое даже для головы и закрытое решеткой. Задрав рукав на левом предплечье, которое уже несколько минут покалывало, Белла увидела налитую цветом метку.
- Он зовет нас, он вернулся! - чужие пальцы вцепились в ее руку, отпуская почти сразу же и задирая рукав уже на себе - точно такой же знак требовал от носящего его человека внимания.
- Запах свободы, - сиплый шепот, заикающийся от тихого нервного смеха. Женщина отползает назад, в свой угол камеры, любуясь на движущуюся картинку. Лорд вернулся и он придет за ними. Слой грязи на щеках проредили едва заметные дорожки, которые были тут же спрятаны за спутанными волосами.
Надежда - бич человека, делающее из него смиренный скот, ожидающий своей участи. Ее же она сделала вернее собаки тому, кто сегодня вернулся спустя столько лет и подал своим верным слугам знак, пускай они давно были к этому готовы.