Могли ли больничные стены удержать Риту Скитер взаперти? Конечно же, нет! Если бы Рита захотела, она бы встала, собрала свой скудный скарб, сменила бы больничную мантию на свою повседневную и, плюнув в лицо целителям (фигурально выражаясь), гордо бы покинула это весьма печальное заведение. Но мисс Скитер была до сих в больнице св. Мунго, относительно исправно выполняя все, что от нее хотели работники медучреждения. О смерти Дамблдора она знала. О том, что она упустила эту сенсацию, она тоже знала. О том, что главный редактор рвет и мечет, журналистка тоже прекрасно знала. Поэтому отлеживалась. Проще говоря, скрывалась от правосудия.
- И вот тогда, значит, я ему говорю: «Хей, это мои мандрагоры!». А он мне…
Хотелось убивать. Жестоко. Кровожадно. Безжалостно. Рита находилась в общей палате, ненавидя пациента справа, пациента слева и ту немую ведьму напротив. Женщина сидела, опираясь спиной на подушки, скрестив руки на груди и хмуро смотря перед собой, стараясь не слышать всего того бреда, что потоком лился из уст девушки, кажется, решившей завоевать ее койку, постепенно перебираясь то рукой, то ногой на кровать Скитер.
- Если еще хоть одна часть твоего тела коснется моей кровати, я лишу тебя возможности двигаться, – ядовито произнесла Рита, подавшись вперед и склоняясь к удивленному лицу девушки с мерзкой улыбкой. – Навсегда, – почти блаженно выдохнула журналистка той в лицо и вернулась в прежнюю позу. Вздохнула тяжко и устало. А потом невольно испугалась.
- Где эта бездельница?!
Голос, разнесшийся подобно грому по этажу, заставил Риту нервно сглотнуть и съехать ниже по подушкам, скрываясь почти полностью под одеялом. Протяжно застонав, журналистка подумала прикинуться если не мертвой, то тяжело больной, в надежде, что зверь пройдет мимо. Но этот зверь ворвался в палату, медленно приближаясь к своей жертве, угрожающе растягивая ее имя. Кажется, все, кто находился в радиусе видимости и досягаемости, решили последовать примеру журналистки и тоже прикинуться тяжело больными и немощными. Некоторые и вовсе покинули палату.
- Варнава? – удивленно спросила Рита, наигранно-сонно моргая и поправляя на своем лице очки, смотря на главное редактора так, будто бы крайне удивлена его визиту. – Так мило с твоей стороны, что ты решил навестить меня. Но, право дело, не стоило, – сладко пела журналистка, показательно устало поправляя себе подушки и усаживаясь к ним спиной, демонстрируя крайнюю степень тяжести своего состояния.
С того дня, как ее кто-то проклял и заменил ей память, заставив первые дни сходить с ума, прошло всего два дня. Целители опасались, что проклятие не полностью нивелировано, так как оно было достаточно сильным и опасным, потому предпочли оставить Риту под наблюдением, любезно уведомив об этом и ее работодателя. Но Рита Скитер не была наивной девочкой, считающей, что Варнава Кафф соизволил покинуть редакцию, чтобы справиться о здоровье своего бесценного сотрудника. Она прекрасно понимала, что его принесло сюда волной гнева из-за упущенной сенсации.

Крайне неудобное положение дел. Было удивительно непривычно находиться в кровати, изображая сморенную хворью женщину в летах, когда рядом сидит пышущий жизнью и молодостью начальник. Если б Рита Скитер умела смущаться, она бы наверняка смутилась. Но журналистка, не смотря на звенящий колокольчик опасности в голове, вполне естественно демонстрировала абсолютную невозмутимость, мило улыбаясь своему обворожительному главному редактору. Но положение весьма и весьма неуютное. Куда привычнее было возвышаться над ним, изводя своими требованиями. Это было забавно. Сейчас же было как-то не очень весело.
- Варнава, - мурлыкнула Скитер, растягивая губы в своей привычной улыбке, все-таки вздрогнув, получив букетом, благо, что не по лицу. Взяв цветы в руки, Рита демонстративно их понюхала, издав протяжный, но тихий стон удовольствия, хотя, признаться, цветы едва ли отдавали хоть каким-то ароматом. - Если б я не знала тебя, то решила бы, что ты флиртуешь со мной, - игриво подмигнув мужчине, Рита с очевидным пренебрежением отложила цветы на соседнюю тумбочку, стоявшую позади нее и не принадлежащую, в общем-то, ей.
Откинувшись на подушки, женщина, не переставая улыбаться, слушала инсинуации Варнавы, оставаясь совершенно невозмутимой и ни капельки не смущенной даже тогда, когда его лицо приняло непробиваемое выражение. Судя по всему, ее пытались пристыдить. Или же раздавить взглядом. Скептически изогнув бровь в немом вопросе, Рита ответила таким же долгим взглядом, словно бы вопрошая, серьезно ли он решил попытаться провернуть с ней этот фокус.
- Мне так жаль, что какая-то мандрагорова фекалия прокляла меня темномагическим проклятием и я упустила смерть Дамблдора, – с совершенно неискренним раскаянием произнесла журналистка, приложив руку к груди и подавшись вперед, опустив момент, что она до сих пор гонит мысль о том, что каким-то немыслимым образом она сама прокляла себя. Ума журналистке все-таки хватало, чтобы никому об этом не говорить. – Но специально для тебя напишу статью о жизни в Больнице св. Мунго. Для твоего утешения, – возведя глаза к потолку и недовольно вздохнув, Рита сложила руки на груди и откинулась обратно на подушки. – Меня куда больше волнует то, что произошло со мной. Я была там, Варнава. Я была в Хогсмиде и если бы не подобное происшествие, то смерть Дамблдора была бы на нашей первой полосе. Но что-то произошло в тот день в этой чертовой деревеньке и кто-то проклял меня! – своя проблема была куда ближе к телу. – И что ты хотел получить от смерти Дамблдора? Повысить рейтинги? Я тебя умоляю! Они и так зашкаливают. Написать трогательный некролог? Пф! – демонстративно фыркнув и мотнув головой, от чего уложенные волосы на голове даже не шелохнулись, Рита снова вернула скептический взгляд на Каффа. – Все самое интересное еще впереди.
Впрочем, освети Рита смерть Дамблдора в Пророке, то она так бы не говорила. Наоборот, она бы с пеной у рта доказывала, какая это была ценная и важная информация. Но сейчас ситуация была другой. И, в общем-то, хочешь жить, умей вертеться.

На первый взгляд могло показаться, что все, что сделала и сказала ранее Рита, непродуманно и неуместно. Даже дурак догадается, что начальству подобные слова не понравятся. Но не каждый дурак поймёт, что подливать масло в огонь надо осторожно и своевременно. Сейчас, находясь в больничных стенах, Рита чувствовала свою неуязвимость. Ну, покричит, ну, повозмущается, но буря не будет бурей: честолюбивый Варнава Кафф вряд ли захочет демонстрировать все оттенки своей натуры на людях. И, зная это, Рита осмысленно и нарочно подстрекала его до тех пор, пока пар не вышел.
Женщина изображала взволнованность и даже, наверное, испуг, вжавшись спиной в подушку, чтобы оказаться как можно дальше от лица недовольного редактора. И, когда он заметил изумленные взгляды свидетелей, разыграла обиженную и несправедливо обвинённую гордыню, сев поровнее и недовольно дуя губы, поправляя смятое одеяло, педантично и молча разглаживая его края на своём животе, будто бы прослушав вопрос Каффа. Но, решив, что молчание уже достаточно позвенело в этой палате, Скитер подняла взгляд на мужчину: свой обычный колкий взгляд, сдобрив его брезгливым фырканьем и махнув рукой, словно бы отмахиваясь от мух.
- Какое-то черномагическое, можешь посмотреть в истории, - как о какой-то ерунде ответила Рита, махнув рукой на прикрепленный к кровати лист записи. - Я могла умереть! - напомнила, важно смерив взглядом Варнаву. - Колдомедик сказал, что его может снять либо наложивший проклятие, либо более сильный маг. Избавить меня от незавидной участи пытались семеро, Варнава! Се-ме-ро! Хоть на что-то годным оказался только последний маг, - откинувшись обратно на подушку, Рита скрестила руки на груди, не став уточнять, кто именно избавил ее от проклятия. Личность далеко не из колдомедицины. - Дату выбора нового директора назначили? - хмуро и недовольно осведомилась журналистка, которая, впрочем, уже знала и дату, и имена кандидатов. Но не спросить нельзя: надо же потешить самолюбие главного редактора тем, что он знает несколько больше, чем его журналисты. Якобы знает несколько больше, конечно же.

Рита с толикой снисхождения во взгляде следила за передвижениями своего начальника, поняв, что наживку он заглотил. Его неумелые потуги скрыть своё любопытство были весьма умилительны. Нужный эффект был достигнут - Варнава перестал гневаться, что позволило Рите расслабиться. Изящно поправив причёску, Скитер очаровательно улыбнулась мужчине, разыгрывая из себя наивную дурочку. Делиться своими домыслами с ним Рита пока не собиралась. Но она была уверена почти на 100%, что руку к её нынешнему положению приложила никто иная, как Серафина Мантер, с которой Рита и искала встречи. Более того, чаша весов склонялась в сторону виновности мисс Мантер и потому, что использовать подобное темномагическое проклятие мог только сильный волшебник, который знает об эффекте, знает о последствиях и знает, как должно использовать подобное проклятие. Выяснить такое можно, конечно, и в Запретной секции библиотеки Хогвартса, и в некоторых отделах Министерства Магии, о чем уже успела сообщить Мирафора Мина, а так же в Дурмстранге. Если сложить интерес Риты Скитер к новому преподавателю Защиты от темных сил и использованное темномагическое проклятие, то можно почти с уверенностью заявить, что прокляла журналистку эта высокомерная барышня из глубинки. Но знать об этих домыслах пока никому не надо. Нужно действовать чуть более тонко и осторожно.
- Не переживай, дорогой, - сладко мурлыкнула Рита, - завтра уже буду в строю, - жеманно усмехнувшись, женщина терпеливо выжидала, когда визитёр, удовлетворишься своим визитом, удалится. Проигнорированный Каффом вопрос Скитер тоже оставила без внимания. Он знает, что она все и так знает, к чему тогда лишние слова? Но вот оставить томные вздохи других пациенток без внимания было сложно. - Тебе, наверное, пора, - слегка издевательским, смеющимся тоном произнесла Рита, - а то здесь скоро станет нечем дышать от переизбытка феромонов.