Ремус был влюблён в зимний Хогвартс. Было что-то чарующее в суетливой подготовке к Рождеству, в сквозняках, пронизывающих коридоры школы и колышущих огни зажжённых факелов. Замок преображался, люди в нём – тоже. С нетерпением все ждали праздников, каникул, и их можно было понять. У пятого и седьмого курсов приближались серьёзные экзамены, что заставляло ребят просто сходить с ума. Это передавалось и учителям, которым нужно было подготовить студентов. И каникулы были выходом для всех: дети рвались отдохнуть хотя бы некоторое время от постоянной зубрёжки, хотя, нужно отметить, что зубрили далеко не все, преподаватели могли ненадолго позволить себе расслабиться.
Должно быть, одного Лунатика мысль о Рождестве пугала и загоняла в угол своего подсознания. Предпраздничная атмосфера, постепенно заползающая в каждый уголок Хогвартса, шла в абсолютный диссонанс с тем, что Рождество совпало, впервые за много лет, с ночью полнолуния. Люпин старался не думать об этом, но, как говориться, мозгу, как и сердцу, сложно приказывать. Думает себе, о чём пожелает, и мучается.
Особенно сильно тяжёлые думы атаковали мужчину тёмными вечерами. Желание спать сразу пропадало, а если Ремус и заставлял себя хотя бы попытаться вздремнуть, это заканчивалось не самыми приятными снами. Именно поэтому Люпин предпочитал просто пройтись. Погулять по замку, посмотреть на окрестности, слабо надеясь заметить какие-нибудь следы Сириуса Блэка.
Следов не находилось, зато подобные прогулки были полезны как для школы, так и для самого Люпина. Во-первых, это был своеобразный патруль школьных коридоров. Многие учителя проверяли, все ли ученики находятся после отбоя в своих спальнях. Хотя, наивно было полагать, что так и есть. Из раза в раз Ремус ловил то авантюристов, стремящихся изучить замок, то парочки, жаждущие уединиться. Приходилось распугивать, но мужчина не смел их наказать, вспоминая себя в школьном возрасте.
Во-вторых, долгая ходьба по самым дальним закоулкам замка, так или иначе, выматывала. Рано или поздно, пусть даже под утро, усталость давала о себе знать, и тогда Люпин возвращался в свой кабинет, чтобы забыться тревожным, но достаточно крепким сном.
Сегодняшний вечер не был исключением. Ремусу надоело мерить шагами кабинет. Работы была сделана, а энергия, к огромному сожалению, оставалась нерастраченной и не давала покоя. Не желая встречаться ни с Северусом, с которым скоро они будут видеться каждый день из-за аконитового зелья, ни с кем-либо ещё, мужчина намеренно направился на верхние этажи. Там и вид из окон потрясающий – дух захватывает, и к крышам да звёздам ближе, что создаёт некое ощущение возвышенности и большей волшебности положения.
Осадив по дороге совсем уж громкую влюблённую парочку, Люпин остановился напротив рыцарских доспехов, повернувшись к окну. Отсюда было видно озеро, и растущая луна отбрасывала пугающий свет на его поверхность.
- Просто не думай об этом… - шепнул в темноту Ремус, убеждая себя, что он вовсе не говорит сам с собой. Если что – рядом стоят доспехи. Хотя, разговоры с доспехами тоже не признак здорового человека.
Люпин уже собирался отправиться дальше, подумывая заглянуть на башню Астрономии, но что-то его остановило. Прислушавшись, мужчина услышал чьи-то шаги, и если бы не их лёгкость, оборотень просто подумал бы на Филча. Но нет, это был не завхоз.
Вовремя отдёрнув руку и напомнив себе, что здесь, всё-таки, школа, и никто не будет нападать на преподавателя, Ремус развернулся по направлению к источнику звука, вглядываясь в темноту коридора.

Голос профессора Трелони всегда казался Ремусу несколько потусторонним. Хотя мужчина не так уж часто с ней разговаривал. Он вообще не помнил, когда в последний раз разговаривал с ней. И хотя многие считали Сивиллу шарлатанкой, Люпин помнил о первой войне и пророчестве, из-за которого спрятались Поттеры.
Это знание заставляло Ремуса относиться к прорицанию с уважительным трепетом и осторожностью, хотя в целом он был совершенно согласен с Минервой МакГонагалл – нет более неточной науки, чем прорицание.
- Доброй ночи, профессор Трелони, - Люпин улыбнулся и кивнул в знак приветствия, поспешно отводя взгляд от хрустального шара в руках коллеги. Его блеск до боли напоминал луну. Это и был лунный свет, отражённый от стеклянной поверхности, но шар сам собой напоминал маленькое полнолуние, которое можно держать в руках.
- Почему Вы не спите в столь поздний час? – тон Ремуса вовсе не был враждебным. Напротив, он, как и обычно, был предельно мягок и дружелюбен. К тому же, сейчас он действительно был рад компании, даже если эта компания – предсказательница в шалях и с хрустальным шаром. В конце концов, Люпин не был более нормален. А учитывая то, что встретить он не ожидал никого, кроме Снейпа или Филча, ситуацию можно оценить на «выше ожидаемого».
- Эта ночь благоволит полёту мысли… куда-то туда, к звёздам. Вы никогда не думали, что люди похожи на эти… странные точки? – Ремус неопределённо махнул рукой, печально хмыкнув. Глядя в окно, Люпин был настолько убеждён, что вся жизнь человечества с точки зрения Вселенной – ничто. И какой же неправильной показалась ему мысль о судьбе одного, всего лишь одного человека из миллионов других.
Да и, тем более, таким, как он, одна судьба. Одинокая жизнь и бесславная смерть. И хорошо, если смерть будет на свободе, а не за стенами Азкабана. Ничего хорошего от своего будущего Люпин не ждал, напротив – ожидал лишь новых ударов. Поэтому он знать не хотел, что ждёт его. Пусть будет так, как будет, иначе совсем исчезнет желание шагать в это самое будущее.

Не поворачивался он долго, чувствуя на себе взгляд коллеги.
- Прошу простить меня, но я не уверен, что хочу знать, что судьба мне готовит, - наконец отозвался он, возвращаясь взглядом к Трелони. – Какой же смысл читать книгу, если знаешь все сюжетные повороты?
Переводи всё в шутку – научили его школьные годы. Но со временем становилось всё сложнее и сложнее шутить.
- А Вы знаете своё будущее, профессор?