[indent] Не так уж и пьянила. Нет, сперва новое ощущение ударило в голову, но теперь, словно после пристойного шампанского, от него осталось одно лишь смутное ощущение легкости, да чёткое осознание: нужно быть настороже. Это тоже роднило с шампанским - после него запросто быть не пьяным, но избыточно лёгким в поведении. Таким, знаете, когда сложные движения требуют лишнего контроля.
[indent] Сейчас же контроля требовало почти всё - не только движения, это просто, но и стремящаяся ускользнуть окружающая реальность. Первым делом беглец нашёл применение ведру, с которым оказался на улице и теперь у него были свободны обе руки. Мешковатый костюм не красил, конечно, но хотя бы как-то грел. Снег вызвал бы короткий и бурный восторг, если бы он был, а так большую часть болезненно цепкого внимания захватила палочка. Коротковата. Забытое ощущение в пальцах и полное непонимание принципа полуночного пешехода не смущали: палочка выполняла желания. Простые, или чётко сформулированные внутри себя, но не сказанные вслух, не мимолётные и не то, что было загадано просто из любопытства - из любопытства она повторяла кое-как только то, что сам бывший пациент видел в лечебнице.
[indent] Они там и впрямь держали палочки не так. Он действительно знал!
[indent] Вот он знал же, что знает!
[indent] Миг триумфа разделить было не с кем. Нет, конечно он кое-что позабыл, прозябая в их ... лечебнице, но это просто будет вспомнить. Нужно только сообразить, где тут можно укрыться от любопытных глаз? И переодеться...
Потому что позаимствованная у уборщика роба хороша была только наличием едва ли не бесконечного количества карманов, да убогим бряцанием нескольких монеток. В свете падающем из двери какого-то, видно круглосуточного, кабака монетки на ладони отливали серебром и бронзой, но никак не золотом. Таким "состоянием" даже постоянные посетители злачных теней не интересовались - всколыхнулись было на идиота, что гремит деньгами перед "Дырявым Котлом", да так же затихли.

[indent] Галлеоны, - чуть напрягшись, вспомнил беглец, - сикли и кнуты. Осталось выяснить, которые из всех - эти.

Сикль, - вот эти, беленькие, наверняка сикли, - успел ещё подумать беглец прежде, чем вся эта компания, я говорю о монетках, грянулась оземь. Сам он остался стоять с невоообразимо прямой спиной, демонстрируя безукоризненную осанку и незабываемую улыбку. Выражение сожаления не могло омрачить его лица: огорчаться из-за денег, да ещё чужих ? Непрактично и мелочно.
Гилдерой никогда не считал себя мелочным, - что ни говори, а у него был размах. И улыбка.
Именно эта улыбка обратилась к неизвестной, но очень энергичной особе, заменяя все междометия мира.
Левая половина лица его улыбнулась неотразимой улыбкой героя, идущего на смерть. Правая  была само очарование сама по себе.
Нет, действительно, - кинуть к ногам незнакомки всё своё состояние, это было ему по душе и нагибаться за обронённым он не стал.
- Вот видите! Ведь это чудесное утро не успело даже как следует начаться, а мы уже повстречались!
Женщина, одетая практично, но не без изюминки, была достаточно прекрасна в изменчивом свете фонарей и теней, чтобы сойти за музу.
- Именно Вас-то я и ждал, - безапеляционно заявляет бывший пациент Мунго и подхватывает свою, чью же ещё? Даму под локоток. Понижает голос, адресуясь только и исключительно к ней и утягивая дальше от игривых теней со всем их обитателями:
- Нем нельзя здесь оставаться, ведь за нами следят! Нет-нет, совершенно никак нельзя!

- Но будет следить, если Вы будете кричать и вырываться на самом пороге паба, - и в этом возгласе было своё рацио, которого у мистера Локхарта сейчас, именно сейчас, в этот поздний час, было много больше чем у большинства нормальных людей. Хотя тут кого ещё считать за нормального - вот, к примеру, Дамблдор - апологет нормальности, которого за глаза называют "этот сумасшедший старик". И где? В самых уважаемых и древних семьях Британии. Аластора Муди можно не упоминать вовсе, - в его нормальность верили разве что бывшие члены Ордена Феникса. Уизли? Сумасшедшие магглолюбы. Малфои? Свихнувшиеся снобы. На каждого, решительно каждого из сколько-нибудь заметных на карте Британии фигур найдётся кто-то, считающий того психом. Это лишь доказывает внутреннее величие, а в своём величии бывший пациент Мунго не сомневался вовсе.
- Впрочем, если Вам нужно именно туда... - нет, ну она же не может подумать, что он бросит её тут одну на потребу теням, похмельным завсегдатаям и отвратительной погоде? Она не может думать о нём так невообразимо дурно. Рывок назад заставляет Гилдероя обернуться, придирчиво оценив неприязненно колыхающиеся сумерки, - я Вас не брошу. Только давайте уйдём с этих переулков, мы, мы оба слишком привлекаем внимание. И хотя мы с Вами стоим гораздо большего, чем внимание ночных забулдыг, не думаю, что именно известности и признания стоит искать в этом месте.
Возможно мистер Локхарт, профессор ЗОТИ, не был спасителем мира и именно тем героем на белом коне, что вырисовывался из его же книг, но опыт существования рядом с экстремальными ситуациями у него и впрямь был велик и, пусть даже сам он не помнил, какие именно подвиги совершил, глаза его боялись, а руки - делали совершенно верные вещи, трезво оценивая ситуацию. Сейчас эта оценка сводилась к тому, что с открытого пространства нужно немедленно исчезнуть.
Даже если несговорчивую Музу ради этого придётся подхватить на руки.
В конце концов в том, что он - герой, Локхарт не сомневался ни секунды.

Мистеру Гилдерою Локхарту если уж везло, то по крупному, в конце концов он всё ещё был жив (для выяснения подробностей обратитесь к его опубликованным трудам и записям, сделанным во время его пребывания в Святом Мунго). Вот и сейчас ему точно так же повезло (хотя могло вовсе и не, честно сказать, вовсе не было обязано везти - мы же не рассматриваем всерьёз влияние на эту сцену древнего кельтского ритуала с разбрасыванием монет на пороге для приманивания удачи?) - Муза, ещё более прекрасная (женщин красит уступчивость) и решительная всё же согласилась отправиться с ним. Это был великолепный, хороший признак чего-то великого!
- Ровно столько, сколько был пристойно, - уверяет мистер Локхарт, памятуя о том, что каждая ведьма в первую очередь женщина, а женщинам пристало всегда немного, но опоздать. Это традиция почище мужских курительных клубов. Осталась самая малость - понять, куда именно можно увести свою обретённую не иначе как чудесным образом женщину. И если разум мистера Локхарта боялся даже подступиться к подобной задаче, то подсознание, набор привычек и инстинкты вполне справлялись  сами, увлекая мадам Розмерту вовсе не к "Дырявому котлу", а, напротив, к заведению Флориана Фортескью - месту изрядно заброшенному, но запертому исключительно небрежно так, что даже простых физических усилий достаточно для того, чтобы распахнуть перед прекрасной Незнакомкой дверь.
- Вот здесь,  здесь будет достаточно безопасно и весьма удобно. И нас никто не посмеет побеспокоить! Чудесно, не так ли?
- Только пожелайте, и я достану Вам чего-нибудь, - Гилдерой запинается, оглядывается и припоминает серое суровое утро, но потом решается:
- Бодрящего. Перед разговором.
О чём именно он собирается говорить, Локхарт не имеет ни малейшего понятия, но в том, что он молчать не будет, он совершенно уверен: такая прекрасная женщина, зачем с нею - молчать?

Всё чудесатее и чудесатее...
- Разумеется, - улыбка Локхарта становится увереннее - разумеется, он знает, что это за место, он был здесь неоднократно и ему помогает память тела, память же мозга не мешает ему, не подсовывает картины того, как это место выглядело раньше, не доставляет дискомфорта. Гилдерой чувствует себя здесь куда более уверенно, чем ну улице...
Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх
    И можете держать себя свободно,
Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях
    Я  королем был избран всенародно,
Но это все равно. Смущают мысль мою
Все эти почести, приветствия, поклоны...
        Я  день и ночь пишу законы
Для счастья подданных и очень устаю.
    Как вам моя понравилась столица?
Вы из далеких стран? А впрочем, ваши лица
Напоминают мне знакомые черты,
Как будто я встречал, имен еще не зная,
Вас где-то, там, давно... (с)
Кафе мистера Фортескью, о да
- С ним случилось несчастье, но не худшее, из всех, уверяю Вас...- Локхарт абсолютно серьёзен, как давно уже с ним не случалось, сосредоточен, как приходилось бывать сосредоточенным в по-настоящему серьёзных переделках, никогда не ставших сюжетами книг.
- Но, уверяю Вас, с нами и тут оно не случится...
Мысль перескакивает, зацепившись за что-то другое и не желает возвращаться к пропавшему хозяину и разгромленному кафе. Здесь и не пахнет ... мороженным. Лицо бывшего пациента Мунго становится жёстче, теряет детские черты - мистер Локхарт задумывается на полмига. Перестает улыбаться - на миг.
- Вы же понимаете, что всё здесь не случайно. Понимаете не хуже меня - сейчас, когда творится что творится, случайностей попросту не бывает. Не с Вами. Не со мною. Мы не на Прорицании, чтобы вглядываться в тусклые хрусталики собственной судьбы.
Гилдерой прикладывает палец к губам, призывая не перебивать его... пока что:
- Вы знаете куда больше, чем показываете, - это нормально, нормально для здравомыслящего человека. Знаю и я, и также не покажу всего, что знаю. Но сейчас это стало... опасно - знать. За теми, кто знает ведут охоту. За такими как Вы и я. Поэтому нам нужно не попасться. Но я столько времени провёл, заточённый в четырех стенах - теперь мне нужен проводник здесь. Моя Муза, которая сможет показать мне то, что я пропустил взаперти. И только тогда я смогу сделать то, что должен был, что всё ещё должен...
Что должен? Гилдерой вспоминает с трудом - это самое сложное и это дается ему очень плохо, но он старается. Старается вспомнить... тёмное помещение где-то в башне замка, стоящие вокруг него маги, уверяющие, что он должен... смутные надежды. Странные ожидания.
- У меня было задание. Я попался, но не выполнил его, не до конца - а теперь, теперь должен его выполнить. Теперь я точно смогу, если только наверстаю упущенное.

Отредактировано Gilderoy Lockhart (2017-06-03 18:07:17)